...Following Ancient Instincts

 

They are migrating, crossing borders, following ancient instincts

Они мигрируют, пересекая границы, следуя древним инстинктам

A fictitious story that arose under the influence of the news that the Agreement between the Government of the Republic of Belarus and the Cabinet of Ministers of Ukraine on industrial and scientific-technical cooperation, signed in Chernigov on May 29, 2002, had been terminated.

Выдуманная история, возникшая под влиянием известия о прекращении действия Соглашения между Правительством Республики Беларусь и Кабинетом Министров Украины о промышленном и научно-техническом сотрудничестве, подписанного в Чернигове 29 мая 2002 года.

The dust motes danced in the single shaft of sunlight piercing the otherwise dim interiors of the Kyiv archive. Analyst Anya Petrova coughed, the fine powder stinging her throat. She was buried deep in the records, sifting through the skeletal remains of cooperative agreements between Ukraine and Belarus.

Пылинки [лихо дополняли] единственный луч солнечного света, который пронизывал тусклые интерьеры киевского архива. Аналитик Аня Петрова закашлялась, [что-то] обожгло ей горло. Она глубоко погрузилась в записи, просеивая [последние] останки соглашений о сотрудничестве между Украиной и Беларусью.

For years, the agreement signed in Chernigov on May 29, 2002, had been a quiet workhorse. Industrial and scientific-technical cooperation. Dry words that belied the practical realities of shared knowledge, joint projects, and a subtle economic symbiosis. In the early days, it had fostered innovation, boosted economies on both sides of the border, and cemented a sense of shared post-Soviet space. But that was before.

Годами соглашение, подписанное в Чернигове 29 мая 2002 года, было тихой рабочей лошадкой. Промышленное и научно-техническое сотрудничество. Сухие слова, которые противоречили практическим реалиям общих знаний, совместных проектов и тонкого экономического симбиоза. Когда-то оно способствовало инновациям, стимулировало экономику по обе стороны границы и укрепляло чувство общего постсоветского пространства. Но это было раньше.

Now, with the war raging, the fragile threads of cooperation were snapping like dry twigs. The political climate had soured beyond repair. Anya's task, assigned with grim efficiency by her superiors, was to prepare the documentation for the formal termination of the agreement.

Теперь, когда бушевала война, хрупкие нити сотрудничества рвались, как сухие веточки,  политический климат испортился безвозвратно. Задачей Ани, без удовольствия, порученной ей ее начальством, была подготовка документации для формального расторжения соглашения.

She found the original document, pristine in its protective sleeve. The signatures of the Ukrainian and Belarusian representatives, once symbols of promise, now felt like ghosts mocking her. It was a testament to a different era, a time when the idea of such a rupture seemed unthinkable.

Она нашла оригинальный документ, нетронутый в защитном конверте. Подписи украинских и белорусских представителей, когда-то символизировавшие обещание, теперь ощущались как призраки, насмехающиеся над ней. Это было свидетельством другой эпохи, времени, когда сама идея такого разрыва казалась немыслимой.

Anya traced her finger along the Ukrainian signature. She remembered her grandfather, a retired engineer, talking about his collaboration with a Belarusian colleague on developing a new type of agricultural machinery. The project had been a success, yielding better harvests and strengthening the bond between the two men. Those personal connections, built on shared expertise and mutual respect, were now collateral damage.

Аня провела пальцем по украинской подписи. Она вспомнила, как ее дедушка, инженер на пенсии, рассказывал о своем сотрудничестве с белорусским коллегой по разработке нового типа сельскохозяйственной техники. Проект оказался успешным, принес лучшие урожаи и укрепил [дружбу между коллегами]. Эти личные связи, построенные на общем опыте и взаимном уважении, теперь стали сопутствующим ущербом.

She continued her work, documenting the joint projects that had stalled, the research grants that had been suspended, the industrial partnerships that had withered and died. Each entry was a tiny tragedy, a testament to lost potential and fractured relationships.

Она продолжила свою работу, документируя совместные проекты, которые застопорились, исследовательские гранты, которые были приостановлены, промышленные партнерства, которые зачахли и умерли. Каждая запись была маленькой трагедией, свидетельством утраченного потенциала и [испорченных] отношений.

She came across a file detailing a joint project on radiation monitoring near the Chernobyl Exclusion Zone. Belarusian and Ukrainian scientists had worked side-by-side, sharing data and expertise to mitigate the long-term environmental impacts. It was a stark reminder of their shared history, a history now overshadowed by conflict.

Она наткнулась на файл, в котором подробно описывался совместный проект по радиационному мониторингу вблизи Чернобыльской зоны отчуждения. Белорусские и украинские ученые работали бок о бок, обмениваясь данными и опытом в целях уменьшения негативных последствий в долгосрочной перспективе. Это было суровое напоминание об их общей истории, истории, которая теперь омрачена конфликтом.

As Anya compiled the report, she couldn't shake the feeling of profound loss. It wasn't just the loss of economic opportunities or scientific advancements. It was the loss of trust, the shattering of shared dreams, the severing of connections that had once bound two nations together.

Когда Аня составляла отчет, она не могла избавиться от чувства глубокой утраты. Это была не просто потеря экономических возможностей или научных достижений. Это была потеря доверия, крушение общих мечтаний, разрыв связей, которые когда-то связывали две нации.

The termination process was swift and bureaucratic. Paperwork was filed, officials signed on the dotted line, and the agreement was quietly extinguished.

Процесс расторжения был быстрым и формальным. Документы были поданы, должностные лица подписались на пунктирной линии, и соглашение было тихо погашено.

One evening, she found herself walking along the Dnipro River, the lights of Kyiv glittering on the water. She saw a flock of cranes flying north, their silhouettes stark against the twilight sky. They were migrating, crossing borders, following ancient instincts.

Однажды вечером Анна шла вдоль Днепра. Огни Киева отражались на воде. Она увидела стаю журавлей, летящих на север, их силуэты резко выделялись на фоне сумеречного неба. Они мигрировали, пересекая границы, следуя древним инстинктам.